Младший сын   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

Потянулись томительныедни, недели, потом месяцы ожидания.

Сжали хлеб, свезли на тока, обмолотили и ссыпали в житницы. Андрей все не возвращался, прочно застряв в Орде. Тохта не говорил ни да ни нет. Подоспели дела церковные, митрополит возвращался с Константинопольского собора, и Андрею пришлось хлопотать о новых ярлыках для служителей церкви, о жалованье церковном: праве церкви не платить со своих доходов ордынского выхода, — без конца дарить и дарить татарских вельмож и самого царя. А меж тем из Москвы тоже шли и шли подарки в Орду, и хан Тохта, принимая своего русского улусника, оглядывал его бесстрастным взглядом и, угощая бараниной, привозными винами, сластями и виноградом, гадал: так ли прочно сидит на столе своем князь Андрей, чтобы уже перестать ему помогать и избрать другого, тоже послушного, но более слабого князя? Или же он ослаб и надо ему помочь, но так помочь, чтобы он не усилился слишком и не начал гибельной войны на Руси и чтобы в любом случае — от силы ли чрезмерной или от крайней слабости — не перестал платить ордынского выхода, русской дани Орде?

Проходила осень. Наступала зима. Андрей захворал в Орде, мучился животом, хан все не отпускал его на родину. Стояли наготове, без дела, собранные дружины, томились ратники, воеводы потихоньку рассылали людей по домам. Застыли реки, земля укрылась белою пеленой, и установился санный путь. Скрипели и визжали на морозном снегу полозья, ползли обозы со снедью и зерном из деревень в города.