Могли ли демократы написать гимн...   ::   Маканин Владимир Семенович

Что-то в людях вдруг случилось, Лёльк. Мы возвращаемся к своему народу. Что-то в политнебесах произошло. Все поцентрело .

— Да, да...

— Нет, ты расскажи хоть словами, кого там... Кого так слышно дрючат? Молоденькую? Может, негритянку?

А ей нужна отдышка. В том и опасность, что на пике чувства дыхание Лили переходит в нечто неуправляемое. В нечто скачущее между тишайшим «Пых!» и звенящим «А-ах!». Это уже не отзвук и не эхо сладкой возни. (Которое так нравится нам обоим, когда нас никто не слышит. Так одуряет. Так пьянит.)

— Мне больно! Лёльк!.. Лёльк!

Кающийся Н. ожил внизу не на шутку. Кричит:

— Лёльк! Слышишь!.. Мы ведь приложили руку. Еще как! Если честно... Мы же провели тотальную дегероизацию. У нас нет Истории. Любое событие мы пересчитываем только на трупы. Даже выигранную войну! Сто тысяч трупов! Миллион! Сорок миллионов! Кто больше!.. Каждый трупак становится о десяти головах! Мы превратили Историю в свалку трупов...

Он выждал горестную паузу:

— Конечно, в этом — тоже мы. Лёльк! Крушить так крушить... Похоже, одни мы — такие. Крушить Историю! Крушить Бога! Нам милы только руины!.. Что за люди... Лёльк!

Мы молчим.

— Лёльк! Что теперь-то?.. Что и как теперь? Как нам вернуть чувство Истории?

Молчим.

— Без Истории мы белое пятно.

Его голос (без Истории) — и впрямь жалобный скулеж. Блеянье!

— Лёльк... Лёльк...

Нам не до него. Заткнулся бы.

— Лёльк! Что теперь?.. Мы ведь уже начинали с ноля. Мы сами...