Мой дед, мой отец и я сам   ::   Кунин Владимир Владимирович

Васька стоял в одних трусиках на реквизитном ящике и, подвывая, читал:

Ты как отзвук забытого гимна

В моей странной и дикой судьбе...

О, Кармен! Как мне страшно и дивно,

Что приснился мне сон о тебе...

Нина посмотрела на Ваську увлажненными глазами, а Витя сплюнул и сказал:

– Черт знает, что нагородил! Какое-то больное творчество!

– Это Блок, осел! – яростно крикнул Васька.

– Хорошо, хорошо... Пусть Блок. Я был убежден, что это написал ты. Прости, пожалуйста.

– Боже мой! Кто меня окружает, с кем я работаю!

Васька в отчаянии схватился за голову и сделал пируэт на ящике. Он закончил оборот, продолжая так же держаться руками за голову, но уже совершенно с другим выражением лица.

– Братцы! Как бы нам репетиционную лонжу снять до конца представления? А то ведь запакуемся позже всех.

– Что если попытаться снять ее в антракте? – спросила Нина.

– Правильно, – сказал Витя, – Васька, внимание. Ты надеваешь униформу и в антракте выходишь на манеж. Я со строны двора лезу на купол, снимаю лонжу и на... Хотя бы вот на этом изумительном капроновом тросе сквозь клапан шапито спускаю лонжу тебе в манеж. Ясно?

Витя снял со стены бухту капроновой веревки толщиной в палец и ловко набросил ее на голову Ваське.

– Гениально! Только униформу надеваешь ты, а на купол лезу я, – сказал Васька и попытался покрутить на шее бухту троса, натягивая на себя комбинезон и старую вытянутую рваную тельняшку.

Нина встала со стула, увидела Ваську в длинной тельняшке, подошла к нему, обняла нежно и поцеловала его в синяк под глазом.