Мой генерал   ::   Бакланов Григорий

Но у нас – из-за спины мужа. И только – из-за спины. А на сцене – вы. Так надо, чтоб хоть смотрелся на сцене. А то же – стыд и срам. А рот раскроет… Витя – вот моя надежда и гордость. Вот кто смог бы, – она заплакала. – Он действительно талантлив, ты не знаешь. Но я не могла разорваться.

Розовый свет торшера едва достигал туда, где она сидела. На итальянском, под старину, диване, какие теперь в большом количестве продаются у нас, в шелковом китайском халате с драконами, постриженная под мальчика, с высветленными, как теперь это называют, тонированными локонами-перышками, сидела сгорбленная старушка с маленькой после стрижки головой, сморкалась в крошечный платочек.

– Завтра я привезу туда профессора. Переломы срастутся, Бог даст, – она мелко перекрестилась, раньше в ней этого я не знал. – И сотрясение мозга, если вылежать… Я другого боюсь…

Она не сказала, чего боится, но я понял ее. Я думал о том же. Сломанная кость срастется, а вот если человек сломался…

Когда я вернулся домой, Таня не спала:

– Хороший день рождения устроил ты своей дочери. Семнадцать лет… И что, вот так будет продолжаться всю жизнь?

Но ни оправдываться, ни успокаивать я сейчас не мог.



Глава Х

В одно из посещений я чуть не столкнулся с отцом Виктора во дворе больницы. Я шел, задумавшись, и, уже пройдя, оглянулся: что-то толкнуло меня. Старый человек удалялся к воротам, с лысого затылка свесилась седая косица. Он тоже оглянулся.

Мы узнали друг друга.