JК
Мой генерал :: Бакланов Григорий
Страница: 62 из 67Только ничего не делай с ним, он ничего мне не сделал.
Споткнувшись о чью-то ногу, чуть голову не разбив, я зажег свет. Придавив собой дверь, полулежал Виктор, голова свесилась, из отвисшей губы на грудь стекала слюна. Не помня себя, я схватил его, поволок к входной двери.
– Отец, не будь зверем! – кричала Юлька.
Но даже не голос ее, а его худые лопатки, ребра, острые позвонки на спине- долго я потом их чувствовал – вот что остановило меня. Я втащил его в кабинет, одна его нога была в ботинке, другая – в продранном носке, так он и по улице шел. У дивана, на коврике, я оставил его лежать, сунул под голову диванную подушку.
Даже на дочь свою я не мог сейчас смотреть. Потом пришла Таня. Она щупала ему пульс, стоя перед ним на коленях, подымала веки, как мертвому.
– Надо вызвать врача!
– Ничего не надо.
– Потому, что не твой сын!
Я задрал ему рукав и показал Тане его вены, все исколотые:
– Тебе понятно? И еще водкой разит.
– Он может умереть!
– Отоспится.
– Так позвони ей хотя бы.
– И ей звонить не буду.
Вот так – до половины ночи. Таня подходила слушать, дышит ли, опять щупала пульс, требовала, чтобы я переложил его на диван. И – Боже мой, Боже мой, что делать?
Такой был мальчик!… Я сидел на кухне, чтобы не слышать всего этого, курил, не зажигая света. Вдруг легкой тенью, в халатике- Юлька.
– Отец, я люблю тебя.
Я только успел почувствовать поцелуй и жар ее щеки. А ее уже не было.
Споткнувшись о чью-то ногу, чуть голову не разбив, я зажег свет. Придавив собой дверь, полулежал Виктор, голова свесилась, из отвисшей губы на грудь стекала слюна. Не помня себя, я схватил его, поволок к входной двери.
– Отец, не будь зверем! – кричала Юлька.
Но даже не голос ее, а его худые лопатки, ребра, острые позвонки на спине- долго я потом их чувствовал – вот что остановило меня. Я втащил его в кабинет, одна его нога была в ботинке, другая – в продранном носке, так он и по улице шел. У дивана, на коврике, я оставил его лежать, сунул под голову диванную подушку.
Даже на дочь свою я не мог сейчас смотреть. Потом пришла Таня. Она щупала ему пульс, стоя перед ним на коленях, подымала веки, как мертвому.
– Надо вызвать врача!
– Ничего не надо.
– Потому, что не твой сын!
Я задрал ему рукав и показал Тане его вены, все исколотые:
– Тебе понятно? И еще водкой разит.
– Он может умереть!
– Отоспится.
– Так позвони ей хотя бы.
– И ей звонить не буду.
Вот так – до половины ночи. Таня подходила слушать, дышит ли, опять щупала пульс, требовала, чтобы я переложил его на диван. И – Боже мой, Боже мой, что делать?
Такой был мальчик!… Я сидел на кухне, чтобы не слышать всего этого, курил, не зажигая света. Вдруг легкой тенью, в халатике- Юлька.
– Отец, я люблю тебя.
Я только успел почувствовать поцелуй и жар ее щеки. А ее уже не было.