Моя Антония   ::   Кэсер Уилла

- Знаешь, Джимми, села я рядом с ней на пригорке да как заплачу! Разревелась, будто девчонка. Ничего не могла поделать. У меня просто сердце разрывалось. А дело было в мае, и день теплый, погожий, и ветерок, и жеребята на пастбищах скачут, но я себя не помнила от горя. Моя Антония, такая добрая, такая хорошая, вернулась домой опозоренная! А Лена Лингард ведь всегда была непутевая, что ни говори, но теперь вон как изменилась, каждое лето приезжает сюда разодетая в шелка да бархат и матери своей помогает. Конечно, всяко бывает, только ты сам знаешь, Джим Берден, какие разные эти девушки. И вот, нате вам, хорошая-то и попала в беду! Ну чем мне было ее утешить? Я дивилась только, что сама она так спокойна. Когда мы пошли к дому. Тони остановилась пощупать белье, хорошо ли сохнет, и ей, видно, приятно было, что оно такое белое, - сказала мне, что в Денвере они жили в кирпичном доме, там и постирать-то негде.

Когда я Антонию в следующий раз увидела, она пахала участок под кукурузу. Всю ту весну и лето она делала мужскую работу на ферме, как будто так и надо. У Амброша других помощников не было. Бедный Марек уже давно стал буйным, и его отправили в лечебницу. Так мы и не увидели тех красивых платьев, что Тони себе нашила. Она их даже из сундука не вынимала. Держалась всегда ровно, спокойно. Люди уважали ее за усердие и старались делать вид, будто ничего не случилось. Болтать-то, конечно, болтали, но если б она заносилась, судачили бы еще больше.