Моя бабушка Миллард, генерал Бедфорд Форрест и битва при Угонном ручье   ::   Фолкнер Уильям

Тут же были и священник, и отец, и кузен Филипп, и четверо других офицеров в серых мундирах с галунами и саблями, а лицо у кузины Мелисандры теперь было обыкновенное и у кузена Филиппа тоже, потому что на нем было выражение "какая красавица" и другого никто у него больше никогда не видел. Потом все сели есть, - а мы с Ринго три дня только этого и ждали, - потом мы поели, потом и это стало с каждым днем забываться, пока во рту не осталось даже и привкуса еды, только слюнки продолжали течь, когда мы вслух перечисляли друг другу те блюда, а потом и слюнки текли все реже и реже, и надо было называть вслух то, что мы мечтали когда-нибудь съесть, если они когда-нибудь кончат воевать, чтобы слюнки потекли снова...

Вот и все. Последний скрип колес и топот копыт замерли вдали, Филадельфия вышла из гостиной, неся подсвечники и на ходу задувая свечи, а Лувиния поставила на стол кухонные часы и собрала остатки немытого серебра в миску так, словно ничего и не произошло.

- Ну, - сказала бабушка. Она сидела неподвижно, слегка опершись локтями о стол, чего мы никогда раньше не видели. Она сказала Ринго, не поворачивая головы: - Ступай, зови Джоби и Люция.

И даже когда мы принесли сундук, поставили его у стены и откинули крышку, она не шевельнулась. Даже не взглянула на Лувинию.

- Положи туда и часы, - сказала она ей. - Пожалуй, сегодня не стоит морочить себе голову и замечать время.