JК
Моя демократия :: Залыгин Сергей
Страница: 84 из 101В Ставропольский край, где он был секретарем крайкома КПСС, входила Карачаево-Черкесская автономная область, Горбачев всегда говорил о горцах очень тепло и всегда в одном и том же смысле: только не надо их обманывать, раз обманешь - запомнят на всю жизнь!
* * *
Знакомство мое с Горбачевым, по сути дела, было конфронтационным - раз шесть-семь мы встречались то на ходу, а то на час и больше по поводу публикации "Архипелага ГУЛАГ". Я настаивал, он - отвергал.
Тираж обложки "Нового мира" с упоминанием имени Солженицына уже был пущен под нож - прецедент. Но вот настал день, и Горбачев срочно вызвал меня (из поликлиники) и радостно сообщил: "Печатай! Я своих уломал!" Очевидно, "свои" - это было Политбюро: именно в этой инстанции не раз возвращались к "проблеме" публикации "ГУЛАГа".
Но однажды Горбачев вызвал у меня сомнения как политик, как руководитель государства. Сомнения частные, но - они были. Дело опять касалось Солженицына.
В субботу, 9.XII.91, в полдень меня вызвал Горбачев:
- Тут у меня новые материалы из архива КГБ на Солженицына. Фронтовые. Отвези ему ко дню его рождения! - (Это - 11.XII.)
Я стал отказываться: не успею за такой короткий срок!
- Вылетишь сегодня вечером, в Нью-Йорке, в аэропорту, тебя встретят, и через несколько часов будешь в Вермонте!
Я стал отказываться снова: во-первых, я знал, что Солженицына дома нет, он в поездке по Америке, во-вторых, через три недели я должен был лететь в Америку по приглашению Канзасского университета, а так часто мотаться через океан туда-сюда для меня было уже трудновато.
Горбачев согласился. Он умел соглашаться с собеседником, даже при том, что гораздо больше говорил сам, чем слушал.
* * *
Знакомство мое с Горбачевым, по сути дела, было конфронтационным - раз шесть-семь мы встречались то на ходу, а то на час и больше по поводу публикации "Архипелага ГУЛАГ". Я настаивал, он - отвергал.
Тираж обложки "Нового мира" с упоминанием имени Солженицына уже был пущен под нож - прецедент. Но вот настал день, и Горбачев срочно вызвал меня (из поликлиники) и радостно сообщил: "Печатай! Я своих уломал!" Очевидно, "свои" - это было Политбюро: именно в этой инстанции не раз возвращались к "проблеме" публикации "ГУЛАГа".
Но однажды Горбачев вызвал у меня сомнения как политик, как руководитель государства. Сомнения частные, но - они были. Дело опять касалось Солженицына.
В субботу, 9.XII.91, в полдень меня вызвал Горбачев:
- Тут у меня новые материалы из архива КГБ на Солженицына. Фронтовые. Отвези ему ко дню его рождения! - (Это - 11.XII.)
Я стал отказываться: не успею за такой короткий срок!
- Вылетишь сегодня вечером, в Нью-Йорке, в аэропорту, тебя встретят, и через несколько часов будешь в Вермонте!
Я стал отказываться снова: во-первых, я знал, что Солженицына дома нет, он в поездке по Америке, во-вторых, через три недели я должен был лететь в Америку по приглашению Канзасского университета, а так часто мотаться через океан туда-сюда для меня было уже трудновато.
Горбачев согласился. Он умел соглашаться с собеседником, даже при том, что гораздо больше говорил сам, чем слушал.