Моя нестерпимая быль   ::   Домбровский Юрий Осипович

x x x

О, для чего ты погибала, Троя,

И выдуман был Одиссеем конь?

Каких изменников, каких героев

Испепелил бенгальский твой огонь!

Зачем не откупилася от тлена

Свечением своих бессмертных риз

Похожая на молнию Елена

И был забыт лысеющий Парис!

А может быть, влюбленные для вида,

Они милуются, обнажены,

Лишь на картине юного Давида

Две декорации с одной стены;

И юноша, исполненный отваги,

Лишь в те минуты юн и именит,

Когда в устах ослепшего бродяги

Его шальная молодость звенит.

Истлели все: и рыцари, и Боги,

Растертые в один летучий прах...

Пустынный вихрь ходит по дороге

И чью-то пыль вздувает в лопухах.

Гудит, гудит, расходится кругами,

Вновь возвращается на прежний путь..,

И словно пыль скрипит под сапогами,

Мозг Одиссея и Елены грудь.

Но сброшенное волей бутафора

На землю, где убийство - ремесло,

Чудовищное яблоко раздора

За тысячелетья проросло.

И вот опять похищена Елена,

Да только чья Елена - не поймешь!

Опять сзывает хриплая сирена

Созревшую к убою молодежь.

Уступленная недругу без боя

И брошенная, как троянский конь,

Европа бедная, покинутая Троя,

Ты погибаешь, на коленях стоя,

Не испытав железо и огонь.

Владивостокская пересылка,

Вторая речка. Осень 1940 г.

x x x

Генерал с подполковником вместе,

Словно куры, сидят на насесте,

Взгромоздились на верхние нары

И разводят свои тары-бары,

Тары-бары, до верху амбары,

А товары - одни самовары.

Говорят о белом движеньи

И о странном его пораженьи,

О столах, о балах, о букетах,

О паркетах и туалетах.

Отягчен своей ношей костыльной,

Прохожу я дорогой могильной.

Боже правый, уж скоро полвека

На земле человек, как калека,

В Освенцимах при радостных криках

Истребляешь ты самых великих.