Момент истины (В агусте сорок четвертого)   ::   Богомолов Владимир

Левой ноги у него не было, и штанина, криво ушитая на уровне колена, болталась свободно. В правой полусогнутой руке он держал наган. Это и был председатель сельсовета Васюков. Пустыми грязными сенцами они прошли в хату, обставленную совсем бедно: старая деревянная кровать, ветхий тонконогий стол и скамья. Потемнелые бревенчатые стены, совершенно голые, на печи - рваный тюфяк и ворох тряпья. На дощатом столе - крынка, тарелка с остатками хлеба и стакан из-под молока. Тут же, уставясь стволом в окно, стоял немецкий ручной пулемет. В изголовье кровати, закинутой порыжевшей солдатской шинелью, висел трофейный автомат. Воздух в хате был кислый, спертый. Васюков ухватил старое вышитое полотенце и вытер скамью; Алехин сел. Не оставляя костылей, Васюков опустился на кровать и посмотрел выжидающе. Алехин начал издалека: поинтересовался, какие вески* и хутора входят в сельсовет, как убираются хлеба, много ли мужиков, как с тяглом, и задал еще несколько вопросов общего характера. Васюков отвечал обстоятельно, неторопливо, придерживая левой рукой культю и время от времени болезненно морщась. Он знал хорошо и местность, и людей, в разго- --------------------------------------* Вески - деревни (белорус.). воре его проскальзывали польские и белорусские слова; однако по говору Алехин сразу определил: "Не местный". - Вы что, нездешний? - улучив момент, спросил капитан. - Смоленский я. А здесь попал в сорок первом в окруженье и партизанил три года. Так и остался.