Момент истины (В агусте сорок четвертого)   ::   Богомолов Владимир

Все, что удалось мне узнать, складывалось по крупицам, выуженным в разговорах на отвлеченные темы, причем в услышанном отсутствовало единогласие, необходимое для уточнения и перепроверки, - сведения были во многом противоречивы. Примечательно, что Павловский-старший и его сестра Зофия Басияда характеризовались большинством положительно, о Свириде же отзывались как о человеке недобром, мелочно-корыстном и завистливом. С ним я встретился и разговаривал один на один. Высмотрел издалека на поле, подобрался незаметно и окликнул из кустов. Вел он себя спокойней и несравненно сдержанней, чем при первом разговоре в орешнике. Он явно замкнулся, сам уже ничего не рассказывал, только отвечал на вопросы односложно и, как я почувствовал, весьма неохотно. Более того, у меня возникло ощущение, что он локти себе кусает зачем в прошлый раз наговорил мне лишнего. Что же позавчера толкнуло его на это? Патриотические побуждения в данном случае я исключал. Зависть?.. Корысть?.. Неприязнь?.. Ненависть?.. Чувство мести?.. Само собой напрашивалось довольно правдоподобное психологическое построение. Павловский и Свирид - ровесники, один сильный, преуспевающий (по понятиям горбуна), другой физически неполноценный и неудачливый. Тут возможны и зависть и неприязнь - они в характере Свирида, но это, так сказать, постоянный, долговременный фактор - причина. А повод, толчок?.. Все это вроде бы прояснилось, когда в разговорах на хуторах я узнал подробнее о Юлии, той самой Юлии, о ком сообщалось в записке, посланной в тюрьму Павловскому-старшему.