Монсеньор Кихот   ::   Грин Грэм

— Это былспонтанный акт милосердия, ваше преосвященство. Признаюсь, я, право, не думал… Впрочем, творя милосердие, человек и не должен думать. Милосердие, как и любовь, должно быть слепо.

— Вас произвели в сан монсеньера по причинам, не поддающимся моему пониманию. А монсеньор всегда должен думать. Он должен оберегать достоинство Церкви.

— Я же не просил, чтобы меня делали монсеньером. Мне вовсе не нравится быть монсеньером. Поддерживать достоинство приходского священника Эль-Тобосо уже достаточно тяжкое для меня бремя.

— Я не обращаю внимания на все доходящие до меня слухи, монсеньор. То обстоятельство, что кто-то является членом «Опус деи», еще не означает, что на его свидетельство можно положиться. Я поверю вам, если вы дадите мне слово, что не заходили в Мадриде в определенный магазин и не спрашивали там кардинальскую шляпу.

— Это не я про нее спросил. Это была шутка со стороны моего друга — вполне невинная…

— Невинная? Насколько я понимаю, этот ваш друг — бывший мэр Эль-Тобосо. Коммунист. Вы выбираете себе очень неподходящих друзей и спутников, монсеньор.

— Мне нет нужды напоминать вашему преосвященству, что господь наш…

— О, да, да. Я знаю, что вы сейчас скажете. Это место насчет мытарей и грешников всегда цитируется в оправдание многих дерзостных поступков. Апостол Матфей, избранник господень, был сборщиком налогов — мытарем, из презренного сословия.