Монтральдо   ::   Чивер Джон

Наконец какой-то парень, натягивая на ходу грязный кружевной стихарь, вышел к нам, и мы двинулись в гору, к вилле. Священник через каждые десять ступенек садился отдыхать и сидел так долго, что я успевал выкурить сигарету. Потом еще десять ступенек - и снова отдых, и где-то на середине лестницы я уже начал сомневаться, доберемся ли мы вообще до верха. Лицо священника из красного стало багровым, прерывистое дыхание с шумом вылетало из его груди. Наконец мы прибыли ко входу в виллу. Служка раскурил кадильницу, и мы вошли в разваливающийся дом. Все окна были открыты. В воздухе чувствовался морской туман. Старушка очень страдала, но голос ее, когда она заговорила, звучал по-прежнему мягко - видимо, такая уж она была.

- Это ведь моя дочь, - сказала она. - Ассунта - это моя дочь, мое дитя.

Ассунта же закричала:

- Врунья! Врунья!

- Нет, нет, - сказала пожилая женщина, - ты мое дитя, мое единственное дитя. Поэтому я и любила тебя всю жизнь.

Ассунта разрыдалась и, громко стуча башмаками, ушла вниз. Я видел из окна, как она пересекла двор. Когда священник начал читать отходную, вышел и я.

Я сидел в кафе и ждал. В три часа зазвонили колокола. А чуть позже прошел слух, что синьорина скончалась. Никто из сидевших в кафе, видимо, не знал, что эксцентричная старая дама и ее сумасшедшая служанка были друг для друга не просто слугой и хозяйкой, а чем-то иным. В четыре часа оркестр заиграл "Тигровый рэг", открывая концерт. А вечером я перебрался из виллы в гостиницу "Националь" и утром навсегда покинул Монтральдо.