JК
Москва, 41 :: Стаднюк Иван Фотиевич
Страница: 25 из 483 – Лобачев с ухмылкой покосился на командарма, затем на начальника штаба.
– Этого от тебя я не слышал! – строго сказал Лукин.
– Я тоже. – Шалин закашлялся, выдохнув облако табачного дыма.
– Оглохли, значит? – Лобачев удовлетворенно засмеялся. – От бомбежки или от боязни посмотреть правде в глаза?
Лукин вдруг придавил каблуком сапога недокуренную папиросу и с нарастающим раздражением упрекнул Лобачева:
– Не люблю, комиссар, когда ты в загадки играешь!.. Сейчас не до ребусов!
– Так вот, без загадок и ребусов. – Лобачев спокойно посмотрел на собеседников: – Мы доложили Военному совету фронта о принятых мерах для удержания северной части Смоленска и о том, что делаем все возможное, чтобы выбить фашистов из южной… Так ведь?». Но мы ни словом не обмолвились о предъявленных нам обвинениях.
А молчание – знак согласия… Я же не согласен… Но главное в другом.
– В чем же? – озадаченно спросил Лукин.
– В том, что в боевых условиях нагонять на командиров Красной Армии, как и любой другой армии, чрезмерный страх – не мера для достижения успеха. Страх лишает людей здравомыслия… От испуганного командира пользы мало, а его страх обязательно передастся еще и подчиненным ему людям. Он, этот страх, проявится в неуверенных действиях войск…
– Не томи! – прервал Михаил Федорович Лобачева. – Что ты хочешь, в конечном счете?..
– Хочу напроситься на разговор по прямому проводу с членом Военного совета фронта товарищем Булганиным.
– Этого от тебя я не слышал! – строго сказал Лукин.
– Я тоже. – Шалин закашлялся, выдохнув облако табачного дыма.
– Оглохли, значит? – Лобачев удовлетворенно засмеялся. – От бомбежки или от боязни посмотреть правде в глаза?
Лукин вдруг придавил каблуком сапога недокуренную папиросу и с нарастающим раздражением упрекнул Лобачева:
– Не люблю, комиссар, когда ты в загадки играешь!.. Сейчас не до ребусов!
– Так вот, без загадок и ребусов. – Лобачев спокойно посмотрел на собеседников: – Мы доложили Военному совету фронта о принятых мерах для удержания северной части Смоленска и о том, что делаем все возможное, чтобы выбить фашистов из южной… Так ведь?». Но мы ни словом не обмолвились о предъявленных нам обвинениях.
А молчание – знак согласия… Я же не согласен… Но главное в другом.
– В чем же? – озадаченно спросил Лукин.
– В том, что в боевых условиях нагонять на командиров Красной Армии, как и любой другой армии, чрезмерный страх – не мера для достижения успеха. Страх лишает людей здравомыслия… От испуганного командира пользы мало, а его страх обязательно передастся еще и подчиненным ему людям. Он, этот страх, проявится в неуверенных действиях войск…
– Не томи! – прервал Михаил Федорович Лобачева. – Что ты хочешь, в конечном счете?..
– Хочу напроситься на разговор по прямому проводу с членом Военного совета фронта товарищем Булганиным.