Москва, 41   ::   Стаднюк Иван Фотиевич

Он – Лизюков, человек необыкновенного обаяния, тонко понимающий человеческую душу, знающий несколько иностранных языков, он сумел своей взволнованностью, недосказанностью фраз, сдержанными жестами рук и элементарным умением заставить всех, кто его слушает, зрительно увидеть, как сложилась обстановка на фронте, и пояснить, убедить, что эту обстановку крайне нужно и можно изменить в свою пользу и все, кто к этому приложит силы, будут отмечены по достоинству.

Правда, слова о наградах никого особенно не впечатляли. Знали главное: дальше пускать немцев нельзя. Надо остановить их, доказав, что русский человек на своей земле сильнее пришельца.

Лизюков не был голосистым оратором, но он был тем человеком, который без труда умел находить путь к сердцу другого человека.

Встал вопрос: наступать после артиллерийской подготовки или атаковать с ходу, внезапно? Но внезапность не получалась. Уже рассвело, люди после тяжкого перехода из района Починок еще не отдышались, не набрались сил. Впереди же – до трех километров открытого места. Их надо было преодолеть на одном дыхании… Не выйдет. Немцам удастся перестрелять всех еще на подступах к Днепру.

И полковник Лизюков решил провести артиллерийскую подготовку, выбрав огневые позиции в стороне от леса, в луговом кустарнике. Дождались, когда солнце окрасило воды Днепра и в оптических приборах полуразрушенная деревня Соловьеве вырисовалась во всей своей жалкой измочаленности прежними бомбежками и обстрелами.