Мусор, сумерки, капуста   ::   Медведева Наталия

Но я бы объяснил, что как сумасшедшие поэты в шестидесятые годы в Москве упивались алкоголем и все подохли от алкоголя, а те, кто не подох - раскаявшиеся перевертыши в костюмах-тройках на постах в министерствах, - так и я хочу идти к своей сумасшедше-бредовой идее, полностью себя ей посвятив. По-настоящему.

Но, конечно, какой-то червь уже поселился в моей душе, якобы невинной. Уже все не так уж невинно - на магнитофон записываю. Страдаю, когда пропущу что-то. Гнильца какая-то есть. Хотя и не люблю того же Эрве Гибера именно за то, что он описал все. Надо, конечно, воспользоваться своей болезнью, такой трагедией, как даром Божим, дьявольским или дионисовским, уж как кому больше нравится думать, но зачем саму болезнь описывать. Значит, таланта не хватило на другое, замкнулся на вдохновении-трагедии и ее же сублимировал, мастурбировал ее. Ведь когда человек вдохновлен влюбленностью, это не значит, что он должен предмет влюбленности описать, хоть муху описывай. Вдохновение только повод, не обязательно ведь сосредоточиваться на том, что именно тебя вдохновило. Но в беде это, наверное, невозможно. Несчастье сложнее, чем счастье. И оно давит и не отвязывается, и ты уже как зафиксирован им, закодирован. И я, что я делаю? Ведь еще ничего, ничегошеньки...

Несколько дней искал ткань персидскую, для мебели, - хозяин захотел кресла обить в шоу-рум, в салоне магазина, так называемом. Но потом оказалось, что эта ткань вовсе не персидская, а индийская, хоть и называется перс. Я узнал это из "Пети Робера" (пр. Толковый словарь французского языка), который приобрел на свой день рождения.