JК
Мужские рассказы :: Белов Александр Константинович
Страница: 8 из 46Во!
— Князь беднеесмотрится, чем его «двор».
— Так он и должен в первую голову о дружине заботиться, о людях своих, а уж потом о себе, — говорю я.
Тут тысяцкий кинулся к кобыле, навалился со всходу на седло, втянул в него тело, осел, приладившись к кобыле телом и подал знак рукой к воротам. Сотня зашевелилась, но наше крыло какое-то время ещё топталось на месте. Мы стояли прямо против Гурга и разглядывали его неподвижное лицо. Князь был погружён в себя. Он сидел широко и осадисто, подбоченясь в седле и откинув голову назад. Его орлиный нос добавлял пронзительности взгляду, и какой-то особой остроты глазам, от прищура которых веяло холодом. Над головой Гурга носились дворовые ласточки. Князь очнулся, впустив дружину в глубину своего неспокойного взгляда, и тронул коня. Но мы уже выступили вперёд, и Гург остался за нашими спинами. Дорога всем предстояла не то чтобы дальняя, но и в один прискок её было не взять. Особенно в ночь.
Гург ехал на самый край своей Белой Руси в пограничный замок Москов, где его уже ждал Святослав Ольгович. Встреча эта должна была повернуть Гурга к большой войне против Киева. В Москове она проходила не случайно. Говорили, что князь вообще в последнее время мимо Москова не ездит.
От суздальских ворот пошли на рыси. Бодро взялась дорога. Уже часом позже близости города и дух простыл. Немереная, дикая, лесная Русь впустила нас в свои объятия.
Сотня разошлась по двум сторонам затерянной в лесу дороги.
— Князь беднеесмотрится, чем его «двор».
— Так он и должен в первую голову о дружине заботиться, о людях своих, а уж потом о себе, — говорю я.
Тут тысяцкий кинулся к кобыле, навалился со всходу на седло, втянул в него тело, осел, приладившись к кобыле телом и подал знак рукой к воротам. Сотня зашевелилась, но наше крыло какое-то время ещё топталось на месте. Мы стояли прямо против Гурга и разглядывали его неподвижное лицо. Князь был погружён в себя. Он сидел широко и осадисто, подбоченясь в седле и откинув голову назад. Его орлиный нос добавлял пронзительности взгляду, и какой-то особой остроты глазам, от прищура которых веяло холодом. Над головой Гурга носились дворовые ласточки. Князь очнулся, впустив дружину в глубину своего неспокойного взгляда, и тронул коня. Но мы уже выступили вперёд, и Гург остался за нашими спинами. Дорога всем предстояла не то чтобы дальняя, но и в один прискок её было не взять. Особенно в ночь.
Гург ехал на самый край своей Белой Руси в пограничный замок Москов, где его уже ждал Святослав Ольгович. Встреча эта должна была повернуть Гурга к большой войне против Киева. В Москове она проходила не случайно. Говорили, что князь вообще в последнее время мимо Москова не ездит.
От суздальских ворот пошли на рыси. Бодро взялась дорога. Уже часом позже близости города и дух простыл. Немереная, дикая, лесная Русь впустила нас в свои объятия.
Сотня разошлась по двум сторонам затерянной в лесу дороги.