Нью-Ёрк и обратно   ::   Миллер Генри

У музыки нет направления: она просто выдавливается наружу подобно зубной пасте. Даже ноты не требуются. Лишь тюбик и металлическая щетка.

Как я уже говорил, нынче довольно промозгло. Именно сегодня капитану взбрело в голову заставить команду надраивать оснастку. И вот уже матросы снуют повсюду с ведрами и мокрыми тряпками. Как же, приказ капитана. Сам-то, подлец, сидит на кормовой палубе, беседует со светскими дамами из первого класса и поглядывает в свой театральный бинокль. На руках — теплые белые перчатки. А матросы, бедолаги, выплясывают хорнпайп note 67 от холода. Их голые ладони похожи на вареные бифштексы. Зато судно становится все белоснежнее и белоснежнее. К чему это? Кому это нужно? Произвести впечатление? На кого? По-моему, оснастка и прежде сияла чистотой. Куда уж, черт побери, чище? Или мы ожидаем с визитом какого-нибудь важного альбатроса? А может, это часть суровой морской дисциплины, что делает из новобранцев закаленных мужчин, дабы те не дрочили друг друга по трюмам? Не исключено. Но сколько здесь тоски и тщеты! Думаю, корень зла в том, что заняться-то нечем. А когда нет настоящей работы, приходится мыть, выскабливать, драить палубу добела и еще белее. На сем лживом, гнилом основании зиждется оплот порядочности и трезвости. Сделаем судно белоснежным! Плевать, что завтра оно снова запачкается. Чистый корабль — хорошо плавающий корабль. Океанская логика!

Один занятный чудик на борту — оперный певец из Армении, что делит со мной каюту.