На Быстрянке   ::   Брыль Янка

Две заботы были у Люды до этих пор: ее любовь к Толе - надежда, неуверенность, тоска, и - второе - мысли о школе, о начале учительской работы, к которой она готовилась еще с девятого класса, о которой думала, может быть, не меньше, чем о нем - о том, чей образ уже давно стал неотделим от мечты о большом счастье, большой любви.

И вот она - первая ее забота - кончилась. Нет, не кончилась, а стала иной - уже без тоски, без сладкой боли ожидания.

- Хороший мой, - шепчет Люда, глядя на письмо Толи, словно это его портрет. - Будет, будет тоска... Вот уже и сегодня она пришла... Да уж не та тоска, не то и ожидание!..

Ну, а вторая забота, о которой она хотела сказать Аржанцу?

"Мамка моя! А ведь он все знает... - вспомнила Люда. - И Максим, верно, тоже, и отец... Ну, и пускай знают. Только лучше бы потом, когда мы сами придем и скажем, что любим друг друга...

А у тебя разве только радость на душе, Людочка? Только? Ну, а о чем ты хотела рассказать Сергею Григорьевичу, да так и не рассказала? И правильно, что не сказала: мы с Толей уж сами разберемся. Сами. Верно? Только не спеши ты сердиться и не думай, что ты один прав!.. Мне тоже нелегко, хороший мой, я не ожидала, что ты захочешь, чтоб я сразу уехала, все бросила..."

- Люда! - послышался голос со двора.

- Я, папа! Что? - откликнулась девушка, невольным движением пряча письмо. Вышла из хаты.

- Сходи ты, дочка, в деревню, - встретил ее старик. - Пошел бы сам, да уж ты сходи. К Соловью зайди, узнай: едет он завтра с поставкой? И я бы с ним съездил в Новогрудок. Да в лавку зайди. Ты ж говорила, что соли нужно на огурцы. На деньги.