Тревожный август   ::   Хруцкий Эдуард Анатольевич

Глуховка жила. На площади о чем-то неразборчиво бормотал репродуктор, укрепленный на высоком столбе, рядом стоял барак, над входом в который висел красный флаг.

— Правление колхоза и сельсовет, — объяснил Ефимов.

Народу на улицах почти не было. Все, как объяснил участковый, находились в поле на уборке.

— Давайте так сделаем, — предложил Степан, — вы с Муравьевым к вашему деду идите, а я в правление зайду.

Степан толкнул дверь, и она протяжно заскрипела. Полесов, согнувшись, протиснулся в узенький темный коридорчик, ощупью нашел ручку второй двери. Она была заперта. С трудом развернувшись, Полесов вышел на улицу.

Было уже около двух часов, и солнце пекло нещадно. Степан расстегнул ворот гимнастерки, снял фуражку. Что же дальше-то делать? Сидеть здесь и ждать? А кто его знает, когда появится колхозное начальство, тем более, что, как сказал участковый, все были в поле. Пойти туда? Конечно, можно, но надо знать точно, куда. Иначе дотемна промотаешься.

Степан осмотрелся. На улице было пустынно. По площади ковыляла отощавшая собака, остановилась, поглядела на незнакомого человека, словно думая, перепадет ли от него что-нибудь съестное, и, видимо поняв, что ничего путного от него не дождешься, пошла дальше.

«Зря отпустил участкового, — подумал Полесов, — Ефимов наверняка бы помог найти нужных людей». Степан еще раз огляделся и внезапно понял: трубы дымили, значит, печи кто-то топит.