Тревожный август   ::   Хруцкий Эдуард Анатольевич

— Тот самый? Где взяли?

— У Дробышевой.

— Так. Значит, вышли.

— Вышли. Теперь нам нужен Гомельский и Гоппе. От них сюда нитка тянется. А у нее, у нитки этой, два конца. На одном Музыка, на другом Шантрель. Они-то думают, что мы их здесь трясти будем, и постараются при случае в Москву уйти, а там ты.

— Как думаете, Иван Александрович, подход к Гомельскому есть?

— Есть.

— Кто поможет?

— Костров.

— Мишка?! Где же он?

— Скоро будет здесь.



Глава пятая

Москва. 11—12 августа



Начальник



— Ну, Муравьев, знаю, слышал о ваших делах, — начальник МУРа встал, пошел навстречу Игорю. — Жаль Полесова. Очень жаль. Редкой души человек и прекрасный работник. Похоронили его?

— Да. Прямо там, на кладбище. Все, как положено, оркестр, цветы, памятник. Только ему это все равно.

— Ему да, а нам нет. Делу нашему не все равно, как хоронят людей, отдавших за него жизнь. Ты мне эти разговоры брось.

— Он мой друг…

— И мой, и Серебровского, и Муштакова, Парамонова. Мы все друзья. Ну, ладно, садись, поговорим, — начальник нажал кнопку звонка. В дверях появился Осетров. — Где Муштаков?

— В приемной.

— Проси.

— А, Игорь Сергеевич, — улыбнулся, входя Муштаков, — значит, мы с вами работать будем?

— Да.

— Ну и прекрасно, — Муштаков уселся в кресло, аккуратно поддернув выглаженные брюки. — Можно докладывать?

— Давай, — начальник закрыл ладонью глаза, — начинай.