Тревожный август   ::   Хруцкий Эдуард Анатольевич

Капитан Лукин спрыгнул в окопи увидел очкастого студента, лежавшего у задней стенки, — из простреленного виска текла тонкая струйка крови, и спину человека, приникшего к пулемету, она дергалась в такт длинным очередям. Вот он повернул потное, с грязными потеками лицо.

— Диск! Давай диск…

Лукин схватил магазин и протянул его Белову. И опять заработал пулемет и заходили лопатки под рубашкой, затряслась мальчишечья тонкая шея…

Что было потом, не удержалось в памяти. По сей день Сергей помнит только обрывки боя: грохот танков, липкая кровь, бегущая по щеке, дрожащее раскаленное тело пулемета. Потом они бежали с Гончаком через лес и тугие ветви хлестали по лицу. У моста в какой-то канаве они снова стреляли. И все время хотелось пить. Говорить он не мог, потому что сорвал голос. Где-то рядом разорвался снаряд, и больно заломило уши…

Слышать он стал только на следующее утро. Тогда на краю деревни Лукин выстроил двенадцать человек в обгоревших ватниках и рваных шароварах. Двенадцать из шестидесяти.

— Наша группа выполнила задачу. Мы задержали врага…

Подъехала машина. Лукин подал команду и строевым шагом пошел навстречу генералу.

Тот выслушал рапорт, повернулся к своему спутнику.

— Все-таки остановили, товарищ командующий.

— Молодцы, молодцы! — Командующий пошел вдоль строя, оглядывая людей. Смирнов, — скомандовал адъютанту, — принеси портфель. Спасибо, товарищи. У вас все кадровые, капитан?

— Никак нет.