JК
На горах. Книга Вторая :: Мельников-Печерский Павел
Страница: 1269 из 1454 — Только будь ты с ней, тятенька, осторожней, да опасливей, шуточки-то не больно распускай. Она такая стыдливая, совестливая. И с женихом даже стыдится словом перекинуться. Говорила я ей, что так нельзя, — не слушается.
«Прыгает, видно, девка по-козьему, а как косу-то под повойник подберут, станет ходить серой утицей, — подумал Чапурин, когда вышла из горницы Аграфена Петровна. — Девичьих прихотей не перечесть, и на девкин норов нет угодника и не бывало».
***
Скоро воротилась Аграфена Петровна, а вместе с ней и Дуня пришла. Была она до крайности взволнована, лицо алым румянцем подернулось, от усиленного перерывчатого дыханья высоко подымались девственные ее груди. С потупленными взорами, несмелой поступью подошла она к названному отцу и смутилась, ровно грех какой совершила, либо постыдный поступок.
— Здравствуй, дочка, подходи ближе, — весело и приветливо сказал, увидавши ее, Чапурин. Подошла Дуня, поздоровалась с ним.
— Сядь-ка рядком, покалякаем, — сказал Патап Максимыч, указывая на стоявший возле стул.
Ни слова не молвив, Дуня села возле названного отца.
— Каково поживаешь? Не соскучилась ли? — немного помедливши, спросил Патап Максимыч.
— Нет, — тихонько ответила Дуня.
— Ну, и слава богу. Это лучше всего. А ко мне в Осиповку когда сбираешься? — спросил Чапурин.
— Не знаю, — прошептала она. — Вот как Груня.
— А я было у себя на усаде домик для твоего житья хотел ставить, чтобы, значит, жить тебе на своей полной воле, отдельно от моей семьи.
«Прыгает, видно, девка по-козьему, а как косу-то под повойник подберут, станет ходить серой утицей, — подумал Чапурин, когда вышла из горницы Аграфена Петровна. — Девичьих прихотей не перечесть, и на девкин норов нет угодника и не бывало».
***
Скоро воротилась Аграфена Петровна, а вместе с ней и Дуня пришла. Была она до крайности взволнована, лицо алым румянцем подернулось, от усиленного перерывчатого дыханья высоко подымались девственные ее груди. С потупленными взорами, несмелой поступью подошла она к названному отцу и смутилась, ровно грех какой совершила, либо постыдный поступок.
— Здравствуй, дочка, подходи ближе, — весело и приветливо сказал, увидавши ее, Чапурин. Подошла Дуня, поздоровалась с ним.
— Сядь-ка рядком, покалякаем, — сказал Патап Максимыч, указывая на стоявший возле стул.
Ни слова не молвив, Дуня села возле названного отца.
— Каково поживаешь? Не соскучилась ли? — немного помедливши, спросил Патап Максимыч.
— Нет, — тихонько ответила Дуня.
— Ну, и слава богу. Это лучше всего. А ко мне в Осиповку когда сбираешься? — спросил Чапурин.
— Не знаю, — прошептала она. — Вот как Груня.
— А я было у себя на усаде домик для твоего житья хотел ставить, чтобы, значит, жить тебе на своей полной воле, отдельно от моей семьи.