JК
На горах. Книга Вторая :: Мельников-Печерский Павел
Страница: 8 из 1454Молодая девушка с небольшим лет двадцати, с умными и немножко насмешливыми глазами, приняла Дуню с такой радостью, с такой лаской и приветливостью, что казалось, будто встречает она самую близкую и всей душой любимую родственницу после долгой разлуки.
Обстановка дома Луповицких поразила Дуню, до тех пор сидевшую в четырех стенах отцовского дома и не видавшую ничего подобного. Налюбоваться не могла она на убранство комнат, сохранивших еще остатки былой роскоши. Огромные комнаты, особенно большая зала с беломраморными стенами и колоннами, с дорогими, хоть и закоптелыми люстрами, со стульями и диванчиками, обитыми хоть и полинявшею, но шелковой тканью, другие комнаты, обитые гобеленами, китайские вазы, лаковые вещи, множество старого саксонского и севрского фарфора, вся эта побледневшая, износившаяся роскошь когда-то изящно и свежо разубранного барского дома на каждом шагу вызывала громкое удивленье Дуни. Варенька снисходительно улыбалась ей, как улыбается взрослый человек, глядя на любопытного ребенка. На восторженные похвалы Дуни она холодно, презрительно даже сказала:
— Суета! Язычество!.. Удивляюсь, как до сих пор не выкинут всего этого в помойную яму.
— Как это можно! — вскликнула Дуня. — Такие прекрасные, такие красивые вещи.
— Суета и пустота! — молвила Варенька. — Это ведь все от врага, это все на усладу язычникам.
— Каким язычникам? Кажется, теперь их больше нет, — с удивленьем сказала Дуня.
— Земля полна язычниками; избранное стадо не велико, — отвечала Варенька.
Обстановка дома Луповицких поразила Дуню, до тех пор сидевшую в четырех стенах отцовского дома и не видавшую ничего подобного. Налюбоваться не могла она на убранство комнат, сохранивших еще остатки былой роскоши. Огромные комнаты, особенно большая зала с беломраморными стенами и колоннами, с дорогими, хоть и закоптелыми люстрами, со стульями и диванчиками, обитыми хоть и полинявшею, но шелковой тканью, другие комнаты, обитые гобеленами, китайские вазы, лаковые вещи, множество старого саксонского и севрского фарфора, вся эта побледневшая, износившаяся роскошь когда-то изящно и свежо разубранного барского дома на каждом шагу вызывала громкое удивленье Дуни. Варенька снисходительно улыбалась ей, как улыбается взрослый человек, глядя на любопытного ребенка. На восторженные похвалы Дуни она холодно, презрительно даже сказала:
— Суета! Язычество!.. Удивляюсь, как до сих пор не выкинут всего этого в помойную яму.
— Как это можно! — вскликнула Дуня. — Такие прекрасные, такие красивые вещи.
— Суета и пустота! — молвила Варенька. — Это ведь все от врага, это все на усладу язычникам.
— Каким язычникам? Кажется, теперь их больше нет, — с удивленьем сказала Дуня.
— Земля полна язычниками; избранное стадо не велико, — отвечала Варенька.