На грани   ::   дю Морье Дафна

Он обманул моего отца, обманул мать (так ей и надо), обманул Англию, за которую воевал столько лет, опорочил свой мундир, свое звание и уже двадцать лет пытается отхватить еще кусок земли для своей страны. А меня это не волнует. Пусть себе спорят. Пусть хоть раздерут друг друга в клочья. Пусть весь мир катится в преисподнюю. Когда я приеду в Лондон, я напишу ему письмо, в котором выражу свою благодарность за гостеприимство и под словами „Спасибо за поездку“ подпишусь именем Шейлы Моней. А может… а может, я встану перед ним на четвереньки и завиляю хвостом, как его собака, которая следует за ним по пятам и вскакивает к нему на колени, и буду умолять его, чтобы он разрешил мне остаться с ним навсегда…»

– Через несколько дней я начинаю репетировать роль Виолы, – сказала она. – «Дочь моего отца любила так…»

– Вы великолепно сыграете эту роль. Особенно Цезарио. Но тайна эта, словно червь в бутоне, будет точить румянец на ваших щеках. Может, вы будете «безмолвно таять от печали черной», однако я в этом сомневаюсь, и при этой мысли меня охватывает смертельная тоска.

Мерфи развернулся, и на них посыпались буханки. Сколько еще ехать до озера Торра? Пусть дорога будет бесконечной.

– Дело в том, – сказала она, – что я не хочу возвращаться домой. Дом потерял для меня всякое значение. Да и Театральная группа со своей «Двенадцатой ночью» меня ни капли не волнует. У вас может быть свой собственный Цезарио.

– Естественно.