JК
На грани :: дю Морье Дафна
Страница: 90 из 91Еще один розыгрыш? Но ее никогда не фотографировали в костюме Виолы-Цезарио, откудау него взялся этот снимок? Может, он тайком сфотографировал ее, а потом приклеил ее голову на другую фотографию? Да нет, это невозможно. Она перевернула фотографию. На обратной стороне было написано: «Ник Барри в роли Цезарио в „Двенадцатой ночи“, Дартмут, 1929».
Она опять взглянула на снимок. Ее поза, ее подбородок, дерзкий взгляд, вскинутая голова. И рука на бедре. Густые короткие волосы. И внезапно она мысленно перенеслась из гримерной в спальню отца. Она стоит у окна, слышит шум и поворачивается к нему. А он пристально смотрит на нее, и на его лице написаны ужас и недоверие. И не осуждение она увидела в его глазах. Он узнал. Он проснулся не от кошмара, он пробудился от сна, длившегося двадцать лет. Перед смертью ему открылась истина.
В дверь опять постучали,
– Через четыре минуты начинается третья сцена, мисс Блэр.
Она лежала в фургоне, его руки обнимали ее. «Пэм сначала хихикала, потом превратилась в статую. К утру она обо всем забыла».
Шейла подняла глаза от фотографии, которую все еще держала в руке, и взглянула на себя в зеркало.
– О, нет… – проговорила она. – О Ник… О Господи!
И тут она схватила пристегнутый к поясу кинжал и пронзила им лицо юноши, изображенного на фотографии, которая распалась на части. Потом она порвала ее и выбросила в корзину.
Она опять взглянула на снимок. Ее поза, ее подбородок, дерзкий взгляд, вскинутая голова. И рука на бедре. Густые короткие волосы. И внезапно она мысленно перенеслась из гримерной в спальню отца. Она стоит у окна, слышит шум и поворачивается к нему. А он пристально смотрит на нее, и на его лице написаны ужас и недоверие. И не осуждение она увидела в его глазах. Он узнал. Он проснулся не от кошмара, он пробудился от сна, длившегося двадцать лет. Перед смертью ему открылась истина.
В дверь опять постучали,
– Через четыре минуты начинается третья сцена, мисс Блэр.
Она лежала в фургоне, его руки обнимали ее. «Пэм сначала хихикала, потом превратилась в статую. К утру она обо всем забыла».
Шейла подняла глаза от фотографии, которую все еще держала в руке, и взглянула на себя в зеркало.
– О, нет… – проговорила она. – О Ник… О Господи!
И тут она схватила пристегнутый к поясу кинжал и пронзила им лицо юноши, изображенного на фотографии, которая распалась на части. Потом она порвала ее и выбросила в корзину.