JК
На короткой волне :: Анисимова Александра Ивановна
Страница: 101 из 173Я так ясно представляла себе эту землю, что даже шевелила пальцами, как бы разминая ее…
Собирается на задание группа — Людвик, Зайонц и другие. Разбирают железнодорожный путь и пускают под откос состав. Железная дорога на участке Краков — Тешин не работала десять часов. А через день нам пришлось срочно переходить в другой бункер, заготовленный заранее на всякий случай: немцы вновь устроили облаву. Но нас успели вовремя предупредить — полиция вернулась в село ни с чем.
В эти же дни заболел Василий. Он метался на постели, бредил, смотрел на меня мутными глазами и тихо шептал:
— Асенька, пить…
У нас не было лекарств и не было возможности сходить за ними в село. Мне не хотелось, чтобы партизаны видели Василия таким больным и слабым. Я помогла ему перебраться в мой уголок, через каждые двадцать — тридцать минут меняла холодный компресс на голове, старалась загородить от света, от людей. Иногда он засыпал, но ненадолго. Вероятно, и во сне его преследовали кошмары, потому что он, тяжело дыша, просыпался, пытался встать, падал на подушку и опять просил:
— Асенька, пить…
Так продолжалось более суток. На вторую ночь я не выдержала и задремала. Какой-то внутренний толчок заставил меня открыть глаза. Василий лежал, глядя в потолок. Неярким, голубоватым пламенем горела карбидка. Лицо Василия, казалось, тоже было синеватого цвета. Я наклонилась над ним… дыхание ровное.
— Василь… Ну как, Василь?
И он вдруг начал говорить.
Собирается на задание группа — Людвик, Зайонц и другие. Разбирают железнодорожный путь и пускают под откос состав. Железная дорога на участке Краков — Тешин не работала десять часов. А через день нам пришлось срочно переходить в другой бункер, заготовленный заранее на всякий случай: немцы вновь устроили облаву. Но нас успели вовремя предупредить — полиция вернулась в село ни с чем.
В эти же дни заболел Василий. Он метался на постели, бредил, смотрел на меня мутными глазами и тихо шептал:
— Асенька, пить…
У нас не было лекарств и не было возможности сходить за ними в село. Мне не хотелось, чтобы партизаны видели Василия таким больным и слабым. Я помогла ему перебраться в мой уголок, через каждые двадцать — тридцать минут меняла холодный компресс на голове, старалась загородить от света, от людей. Иногда он засыпал, но ненадолго. Вероятно, и во сне его преследовали кошмары, потому что он, тяжело дыша, просыпался, пытался встать, падал на подушку и опять просил:
— Асенька, пить…
Так продолжалось более суток. На вторую ночь я не выдержала и задремала. Какой-то внутренний толчок заставил меня открыть глаза. Василий лежал, глядя в потолок. Неярким, голубоватым пламенем горела карбидка. Лицо Василия, казалось, тоже было синеватого цвета. Я наклонилась над ним… дыхание ровное.
— Василь… Ну как, Василь?
И он вдруг начал говорить.