На ножах   ::   Лесков Николай Семенович

На последнее обстоятельство он не обращал внимания, но то жар, то озноб лихорадки досаждали ему и мешали соображать. Что это за дивные распорядки ведет Ропшин: он сам уехал в город, а старика Синтянина и его приятеля, этого господина Ворошилова, упросил тут распоряжаться дома, и они за это взялись; генерал ходит козырем и указывает, что где поставить, что как приготовить для предстоящих похорон покойного; меж тем как жена его и падчерица одевают и убирают Ларису, для которой Ропшин обещал исходатайствовать у местного архиерея право на погребение. Одного Ворошилова как-то не видно, но он зато чувствуется; он сделался душой смятенных властей, которые не знают, за какую нить им взяться, чтобы разъяснить трехгранную рану.

И когда Горданов в большом затруднении расхаживал по своей комнате, его еще более изумило то странное обстоятельство, что пред самыми сумерками господин Ворошилов, незваный, непрошеный, явился его навестить.

У Павла Николаевича даже уши запламенели, а Ворошилов, с своею кошачьего мягкостью, начинает его внимательнейше расспрашивать о его здоровье.

- Больны? - начал он. - Чем? Что с вами такое сделалось? Верно простудились?

- Очень может быть.

- Это ничего нет легче, особенно в эту пору, а тут еще и покоя нет.

- Какой покой!

- Да, а тут еще этот сумасшедший... как его: Висленев, что ли?

- Да, Висленев.

- Помилуйте скажите, какого вздора он на вас наговорил: будто вы все знали.