На ножах   ::   Лесков Николай Семенович

- Который раз ты это начинаешь?

Бодростина вместо ответа щелкнула себя своим хлыстом по ноге и потом, подняв этот тонкий хлыст за оба конца двумя пальцами каждой руки, протянула его между своими глазами и глазами Горданова в линию и проговорила:

- Старик мой очень зажился!

Горданов отступил шаг назад.

Глафира Васильевна медленно опустила хлыст к своим коленам, медленно сделала два шага вперед к собеседнику и, меряя его холодным проницающим взглядом, спросила:

- Вы, кажется, изумлены?

В глазах у Бодростиной блеснула тревога, но она тотчас совладела с собой и, оглянувшись в сторону, где стояло трюмо, спросила с улыбкой:

- Чего вы испугались, не своего ли собственного отражения?

- Да; но оно очень преувеличено - отвечал Горданов.

- Вы очень впечатлительны и нервны, Поль.

- Нет; я впечатлителен, но я не нервен.

С этими словами он взял руку Бодростиной и добавил:

- Моя рука тепла и суха, а твоя влажна и холодна.

- Да, я нервна, и если у тебя есть стакан шампанского, то я охотно бы его выпила. Не будем ли мы спокойнее говорить за вином?

- Вино готово, - отвечал, уходя в переднюю, Горданов, и через минуту вынес оттуда бутылку и два стакана.

Глава десятая

В органе переменили вал

- Чокнемся! - сказала Бодростина и, ударив свой стакан о стакан Горданова, выпила залпом более половины и поставила на стол. - Теперь садись со мной рядом, - проговорила она, указывая ему на кресло. - Видишь, в чем дело: весь мир, то есть все те, которые меня знают, думают, что я богата: не правда ли?

- Конечно.

- Ну да! А это ложь. На самом деле я так же богата, как церковная мышь.