На ножах   ::   Лесков Николай Семенович

Бодростина отвечала ему пристальным взглядом и молчанием.

- Да, - решил он через минуту, - ты должна получить все... все, что должно по закону, и все, что можно в обход закону. Тут надо действовать.

- Ты сюда и призван совсем не для того, чтобы спать или развивать в висленевской Гефсимании твои примирительные теории.

Горданов удивился.

- Ты почему это знаешь, что я там был? - спросил он.

- Господи! какое удивленье!

- Тебя там тоже ждали, но я, конечно, знал, что ты не будешь.

- Еще бы! Ты лучше расскажи-ка мне теперь, на чем ты сам здесь думал зацепиться? Я что-то слышала: ты мужикам землю, что ли, какую-то подарил?

- Какое там "какую-то"? Я просто подарил им весь надел.

- Плохо.

- Плохо, да не очень: я за это был на виду, обо мне говорили, писали, я имел место...

- Имел и средства?

- Да, имел.

- И все потерял.

- Что ж повторять напрасно.

- И в Петербурге тебе было пришпилили хвостик на гвоздик?

Горданов покраснел и, заставив себя улыбнуться через силу, отвечал:

- Почему это тебе все известно?

- Ах, Боже мой, какая непоследовательность! Час тому назад ты сомневался в том, что ты мне чужой, а теперь уж удивляешься, что ты мне дорог и что я тобой интересуюсь!

- Интересуешься как обер-полицеймейстер.

- Почему же не как любимая женщина... по старой привычке?

Она окинула его двусмысленным взглядом и произнесла другим тоном:

- Вы, Павел Николаевич, просто странны.