На ножах   ::   Лесков Николай Семенович

- Вы ведь, например, конечно, знаете Горданова, - сказал Бодростин, - и знаете его ум и находчивость?

- Да-с, имею-с это-с удовольствие-с, - отвечал генерал со своими "с", что выражало уже высокую степень раздражения.

- Да, я знаю, что вы его знаете, и даже знаю, что вы его не любите, продолжал Бодростин, - и я его сам немножко не люблю, но и немножко люблю. Я не люблю его нравственности, но люблю его за неутомимую энергию и за смелость и реальность; такие люди нам нужны; но я, конечно, не одобряю всех его нравственных качеств и поступков, особенно против Подозерова... Его жена... ну да... что делать: кто Богу не грешен, царю не виноват; но пусть уж, что стряслось, то пусть бы и было. Поволочился и довольно. Имел успех, ну и оставь ее; но сбить молоденькую бабочку совсем с толку, рассорить ее и заставить расстаться с мужем, подвергнуть ее всем тягостям фальшивого положения в обществе, где она имела свое место, - я этого не одобряю...

- Горданов-с закоренелый-с негодяй-с, - отвечал, засверкав своими белыми глазами, генерал Синтянин.

- И против этого я, пожалуй, не возражаю: он немножко уж слишком реальная натура.

- Я бы его расстрелял, а потом бы-с повесил-с, а потом бы...

- Что же бы потом еще сделали? Расстреляли или повесили, уж и конец, более уже ничего не сделаете, а вот моя Глафира его гораздо злее расказнила: она совершила над ним нравственную казнь, вывернула пред ним его совесть и заставила отречься от самого себя и со скрежетом зубовным оторвать от себя то, что было мило.