На переломе (Кадеты)   ::   Куприн Александр Иванович

Нередко меновыми единицами служили металлические пуговицы, но не простые, гимназические, а тяжелые, накладные - буховские, первого и второго сорта, причем пуговицы с орлами ценились вдвое, или стальные перышки (и те и другие употреблялись для игры). Также меняли вещи - кроме казенных - на булки, на котлеты и на третье блюдо обеда. Между прочим, мена требовала соблюдения некоторых обрядностей. Нужно было, чтобы договаривающиеся стороны непременно взялись за руки, а третье, специально для этого приглашенное лицо разнимало их, произнося обычную фразу, освященную многими десятилетиями:

Чур, мена

Без размена,

Чур, с разъемщика не брать,

А разъемщику давать.

Своеобразный опыт показывал, что присутствие при мене одних простых свидетелей иногда оказывалось недостаточным, если при ней не было разъемщика. Недобросовестный всегда мог отговориться:

- А нас разнимал кто-нибудь?

- Нет, но были свидетели, - возражал другой менявшийся.

- Свидетели не считаются, - отрезывал первый, и его довод совершенно исчерпывал вопрос - дальше уже следовала рукопашная схватка.

- Ну, что ж? Будешь меняться? - приставал Бринкен.

Пальцы Грузова сложились в символический знак и приблизились вплоть к длинному носу остзейца.

- На-ка-сь, выкуси.

- Я тебе дам банку килек и перочинный ножичек, - торговался Бринкен, отворачивая в то же время голову от грузовского кукиша и отводя его от себя рукой.

- Проваливай!

- И три десятка пуговиц. Все накладные и из них четырнадцать гербовых.

- А ну тебя к черту, перец. Отвяжись.

- И шесть булок.

- Пошел к черту...