Три дня в Дагезане   ::   Шестаков Павел Александрович

Расшнуровал я ботинки, а сапоги вместо них натянул.

- Без портянок?

- Не до портянок было.

- Как же тебе удалось надеть ботинки на два номера меньше?

- Да на кой они ляд мне сдались?

Мазин расхохотался.

- Это меня и убедило. Ты ж единственный человек, который мог уйти вброд босиком по ледяной воде. Валерий бы не решился.

- Я привычный.

- Но ты замечаешь, Матвей, что факты не в твою пользу?

- А то нет! Потому и сбежал. Ну да вы же разобрались.

- Еще не совсем. Что ты сделал, когда вошел в хижину?

- Трубу открыл.

- Отлично! - обрадовался Мазин.

- На заслонке его отпечатки, - подтвердил Глеб.

- Что это значит? - спросил Валерий.

- Это значит, что Паташон умер от угара; и когда Филипенко, войдя в хижину, увидел его мертвым, он открыл заслонку.

- Точно, Игорь Николаевич. Толкнул двери, а оттуда угаром бьет. На полу гад этот скорчился, синяк под глазом. Тронул я его, мертвый по первому сорту. "Что за беда! - думаю. - Ведь если кто видал, как я шел к хате, а луна какая стояла, вы ж помните, опять на мне сойдется. И пуля, и карабин, и тут еще - докажи, что не верблюд, попробуй!" Аж заплакать захотелось. Но слезами-то горю не поможешь, сами понимаете. Один выход спровадить мертвяка в речку. Никто и не поймет, куда девался. Высунулся я, огляделся, вроде тихо. Взвалил его на плечи - мать родная! След остается. Ну, про след сказал я. Кинул его в воду и побрел с ботинками. Думал, унесет, а его, заразу, прибило.