Три дня в Дагезане   ::   Шестаков Павел Александрович

Верю в диалектический закон, он нашу участь определяет.

- И участь Калугина?

- И его тоже, - ответил пасечник твердо. - Значит, суждено ему было.

- Закон законом, а на курок-то пальцем нажали.

- Ну, если по-житейски, то человек убил, конечно. Как полагаете, найдет его Борис Михайлович?

- Ему есть над чем подумать. Убийца оставил нож.

- Нож бросил? Спугнули, значит? Улику потерял.

- Или решил бросить тень. Хозяин-то ножа известен.

- Кто ж именно?

- Олег.

- Олег? - Лицо пасечника вытянулось. - Уж больно не похож.

- Не похож. Скорее, ножом кто-то воспользовался. Брал его Валерий, но вернул. Мог и другой взять.

- Скажите какая история! - Демьяныч покачал головой. - Любопытно, почему смерти его домогались? Не месть ли?

- Мне трудно судить.

- Мудреное дело, мудреное. В Москве небось некролог дадут...

Пасечник поднял свое блюдце и пил, держа его в растопыренных пальцах. Вдруг он наклонился через стол.

- А что вы насчет ревности думаете?

- Вам что-нибудь известно, Демьяныч?

- Неопределенно, Игорь Николаевич. Борис Михалычу я бы говорить не стал, потому законник он, в строгих фактах нуждается. Ну, а вы человек вольный, доктор, если не запамятовал... - поглядел пасечник будто с сомнением, и Мазину, в который уже раз испытывая неприятнейшее чувство, пришлось подтвердить, что он доктор.

- Вот, вот... Живые люди мы с вами, сидим, размышляем между собой, и разговор у нас частный, для души, а не для закона.