На росстанях   ::   Колас Якуб

И больше ничего не было на стенах.

Оставалось уже мало времени до конца срока. "Что же будет дальше?" - с беспокойством ждал Андрей.

Ровно через час пришел ротмистр; видимо, он "подкрепился" - от него попахивало коньячком.

- Ну что? - спросил он, усевшись в кресло.

Лобанович молча подал бумагу. "Чем меньше говорить, тем лучше", мысленно заметил он себе.

Ротмистр внимательно присматривался к написанному. Казалось, его больше интересовал почерк, чем содержание показаний.

- А красивый у вас почерк, - наконец проговорил он.

- Учителю уж так положено.

Ротмистр открыл ящик стола, взял какой-то исписанный лист, вгляделся в него, перевел глаза на написанное Лобановичем, а затем и на него самого. Усмехнулся.

- Я не пророк, но могу вам сказать, что ваш почерк сыграет роль в вашей жизни... Можете быть свободным. - И ротмистр кивнул головой, давая знать, что Лобанович может идти.

XXXI

Очутившись на улице и убедившись, что сзади жандармов не видно, Лобанович почувствовал себя так, будто с его плеч свалился тяжелый камень и сам он вторично родился на свет. Все его страхи развеялись и растаяли, как тучки в засушливую погоду. Но теперь перед ним встал вопрос: почему жандармский ротмистр так присматривался к его почерку? Правда, это могла быть простая случайность, тем более что Лобанович и от друзей слыхал про свой красивый почерк. И все же точного ответа на интересующий его вопрос Лобанович не находил.