JК
Три дороги :: Макдональд Росс
Страница: 22 из 251Она бы предпочлаувидеть хмурое небо и серое море вместо этого постоянно желтого солнца и сверкающих волн. Может быть, и правда, что неизменно хорошая погода делает людей черствыми и капризными?
В такой день, как этот, имея возможность смотреть по сторонам из окна вагона-салона, было трудно поверить, что существуют грех, безумие и смерть. Прибой, похожий на растрепанный хлопок, совсем не казался механической наползающей пеной. Но, конечно, прибой был именно прибоем, а люди в Калифорнии страдали совершенно так же, как и в других местах. А возможно, и немного больше, потому что не получали сострадания от погоды.
Она постаралась выкинуть все из головы, улыбнулась, как делают верующие, и стала смотреть на апельсиновые деревья между железнодорожным полотном и морем. Моряк, который шел по проходу, рад был принять слепую улыбку Паулы на свой счет и задержался возле ее кресла.
— Добрый день, — произнес он с юношеской уверенностью, явно сознавая, что на нем мундир с двумя рядами петличек. — Прекрасная погода, не правда ли?
Он как бы оценивал предмет, ради которого хотел вступить в торги, и бесцеремонно разглядывал ее блестящие с медным отливом волосы, гладкую кожу, многообещающую фигуру, облаченную в голубое шерстяное платье. Она не могла заставить себя рассердиться. Ей было уже почти тридцать, и она никогда не была настолько красивой, чтобы пренебрегать своей внешностью.
В такой день, как этот, имея возможность смотреть по сторонам из окна вагона-салона, было трудно поверить, что существуют грех, безумие и смерть. Прибой, похожий на растрепанный хлопок, совсем не казался механической наползающей пеной. Но, конечно, прибой был именно прибоем, а люди в Калифорнии страдали совершенно так же, как и в других местах. А возможно, и немного больше, потому что не получали сострадания от погоды.
Она постаралась выкинуть все из головы, улыбнулась, как делают верующие, и стала смотреть на апельсиновые деревья между железнодорожным полотном и морем. Моряк, который шел по проходу, рад был принять слепую улыбку Паулы на свой счет и задержался возле ее кресла.
— Добрый день, — произнес он с юношеской уверенностью, явно сознавая, что на нем мундир с двумя рядами петличек. — Прекрасная погода, не правда ли?
Он как бы оценивал предмет, ради которого хотел вступить в торги, и бесцеремонно разглядывал ее блестящие с медным отливом волосы, гладкую кожу, многообещающую фигуру, облаченную в голубое шерстяное платье. Она не могла заставить себя рассердиться. Ей было уже почти тридцать, и она никогда не была настолько красивой, чтобы пренебрегать своей внешностью.