На углу маленькой площади   ::   Пушкин Александр Сергеевич

Так ты очень дорожишь вниманием князя Григория, известного мерзавца, и благосклонностию жены его, дочери "певчего"? - И конечно, с жаром отвечал молодой человек, бросая книгу на стол. - Я человек светской и не хочу быть в пренебрежении у светских Аристократов. Мне дела нет ни до их родословной, ни до их нравственности. - Кого ты называешь у нас Аристократами? - Тех, которым протягива"ет" руку графин"я" Фуфлыгин"а". - А кто такая графиня Фуфлыгина? - Наглая дура. - И пренебрежение людей, которых ты презираешь, может до такой степени тебя расстроивать! сказала дама, после некоторого молчания. Признайся, тут есть и иная причина. - Так: опять подозрения! опять ревность! Это, ей-богу, несносно. С этим словом он встал и взял шляпу. - Ты уж едешь, сказала дама с беспокойством. Ты не хочешь здесь отобедать? - Нет, я дал слово. - Обедай со мною, продолжала она ласковым и робким голосом. Я велела взять шампанского. - Это зачем? разве я московский банкомет? разве я без шампанского обойтиться не могу? - Но в последний раз ты нашел, что вино у меня дурно, ты сердился, что женщины в этом не знают толку. На тебя не угодишь. - Не прошу и угождать. Она не отвечала ничего. Молодой человек тотчас раскаялся в грубости сих последних слов. Он к ней подошел, взял ее за руку и сказал с нежностию: Зинаида, прости меня: я сегодня сам не свой; сержусь на всех и за всё. В эти минуты надобно мне сидеть дома... Прости меня; не сердись. - Я не сержусь, Валериан: но мне больно видеть, что с некоторого времени ты совсем переменился.