Три комнаты на Манхаттане   ::   Сименон Жорж

Он прошептал:

— А ты вернешься?

Вместо ответа она поискала на одеяле его руку и плотно сжалаее, долго не отпуская.

— Я бы так хотела умереть вместо нее.

— О смерти не может быть и речи. Замолчи. Он подумал, что она, наверное, плачет, провел рукой по ее глазам, они были сухими.

— Ты останешься совсем один, Франсуа. Видишь ли, мне больно также и из-за тебя. Завтра, когда ты вернешься с вокзала…

Внезапная мысль напугала ее, и она чуть приподнялась и стала разглядывать его, тараща глаза, пытаясь увидеть что-нибудь в темноте.

— Ведь ты поедешь проводить меня на вокзал? Нужно обязательно, чтобы бы поехал! Ты меня извини, что я прошу тебя, но я боюсь, что одна я не смогу. Я должна уехать, ты должен меня отправить, даже если…

Она спрятала голову в подушку, и они больше оба не двигались, замкнувшись каждый в свои мысли, ибо они оба начинали уже приучать себя к новому одиночеству.

Она немного поспала. Он тоже задремал, но ненадолго, и встал первым, чтобы приготовить кофе.

Небо в пять утра было еще более темным, чем в полночь. Казалось, что на улице почти нет освещения, и слышно было, как стучат капли дождя, который продолжался до рассвета.

— Пора вставать, Кэй.

— Да, да…

Он не поцеловал ее. Они не целовались и ночью, может быть, из-за Мишель, а может быть, из-за того, что боялись взрыва чувств.

— Оденься потеплее.

— У меня есть только мех.

— Надень хотя бы шерстяное платье.

Они пытались заглушить тоску банальными, простыми фразами типа:

— А ты знаешь, в поездах обычно очень тепло.