JК
Набег этрусков :: Шаховская Людмила Дмитриевна
Страница: 101 из 139Внук стал собираться, а Фламин говорит ему: «Тебе хочется к этрускам, а поедешь гусей считать осенний приплод».
– Где же Прим?
– Лошадь чистит; больно грязью обдало; и на нем-то облика человеческого не видать, словно леший из болота вылез.
Амальтея порывисто ломала руки, что-то бормотала вполголоса, никому не понятное, смеясь сквозь слезы, и вдруг выбежала из дома, пропала бесследно во мраке осенней ночи, даже не накинув плаща.
– Что с нею? – испуганно спросила Тертулла.
Грецин не ответил, начавши без надобности размешивать кочергою горящие поленья в печке, потом прижал обе руки к груди, точно раненый.
– Я понял... понял...
Тертулла намеревалась ругать его, но слова замерли у нее на языке.
– Старик... Грецин... Василий Евлогид... что?.. Что?.. – бормотала она, едва выговаривая слова.
Управляющий указал на люльку.
– Наш внук сын господского врага, сын убийцы Арпина, – мрачно ответил он.
– Да ведь ее... когда узнают... казнят... меня... тебя... всех...
Широко раскрыв свои круглые совиные глаза, Тертулла пронзительно взвизгнула и упала.
Прим умывался около дождевой кадки, обрызганный грязью лошадиных копыт скакавших с ним всадников, когда мимо него легкой тенью мелькнула сестра, которую он не узнал впотьмах дождливой ночи, – видел лишь облик какой-то фигуры, бегущей неизвестно куда.
– Где же Прим?
– Лошадь чистит; больно грязью обдало; и на нем-то облика человеческого не видать, словно леший из болота вылез.
Амальтея порывисто ломала руки, что-то бормотала вполголоса, никому не понятное, смеясь сквозь слезы, и вдруг выбежала из дома, пропала бесследно во мраке осенней ночи, даже не накинув плаща.
– Что с нею? – испуганно спросила Тертулла.
Грецин не ответил, начавши без надобности размешивать кочергою горящие поленья в печке, потом прижал обе руки к груди, точно раненый.
– Я понял... понял...
Тертулла намеревалась ругать его, но слова замерли у нее на языке.
– Старик... Грецин... Василий Евлогид... что?.. Что?.. – бормотала она, едва выговаривая слова.
Управляющий указал на люльку.
– Наш внук сын господского врага, сын убийцы Арпина, – мрачно ответил он.
– Да ведь ее... когда узнают... казнят... меня... тебя... всех...
Широко раскрыв свои круглые совиные глаза, Тертулла пронзительно взвизгнула и упала.
Прим умывался около дождевой кадки, обрызганный грязью лошадиных копыт скакавших с ним всадников, когда мимо него легкой тенью мелькнула сестра, которую он не узнал впотьмах дождливой ночи, – видел лишь облик какой-то фигуры, бегущей неизвестно куда.