Набег этрусков   ::   Шаховская Людмила Дмитриевна

Высокая фигура сакердота-фламина с его худощавым, точно восковым, лицом, величественной осанкой, как всегда, произвела на чернь подавляющее впечатление; его противники, избившие храмовника-камилла, замолчали, как виноватые, стояли, понуривши взоры в землю, а сторонники закричали хвалу.

– Да здравствует мудрый Виргиний Руф!.. Виват!.. Молись о нас!.. Помяни нас у жертвенника... меня помяни, Петилия... Я защищал твоего слугу... И я защищал... Помяни Рулла... и Суллу... и Виниция...

Они махали шляпами, колпаками и платками, обнажив головы на проливном дожде... еще момент, – и весь этот плебс, отталкивая друг друга, кинулся к верховному жрецу целовать его платье.

Руф имел полное право сказать, что он вернется домой больше, чем от дождя, «мокрый от поцелуев всего народа» [13] .

Когда чествователи немного угомонились, Руф расспросил их о причине драки и выразил собственную уверенность, будто чернь избила хромого камилла по наущению Скавра в отместку за справедливую казнь его сына.

Чернь долго бежала вдогонку за фламином, прося его о молитве, долго орала ему вслед всевозможные возгласы благих пожеланий и хвалы его «святости», пока его восковая фигура не скрылась в дверях Сената.

Ночью было просторнее, но толпа не вся разбрелась по домам; многие остались ночевать на площади или пришли взамен ушедших те, кто не был там днем.