Набег этрусков   ::   Шаховская Людмила Дмитриевна

– Кто идет?

– Сивилла, – ответила Диркея.

– Стой! Кто ты?

Но у нее было такое страшное лицо с горящими глазами вне орбит, с растрепанными волосами, космы которых походили на змеи, что часовой, как от Медузы, зажал себе глаза с глухим криком ужаса.

Вулкаций и Диркея свернули оттуда влево по переулку, ведущему на Тибр, и вскоре очутились в прибрежной местности, поросшей кустарником.

Пред ними высился холм Палатина, тогда еще далеко не весь застроенный домами римской знати, а напротив, изобиловавший дикими пустырями, где днем бродили свиньи, козы и домашняя птица, а ночью ютились бродяги, бездомные собаки и разные гады.

Там было совсем темно; Вулкаций, усталый, продрогший, голодный, стал спотыкаться, еле двигаясь вперед. Диркея положила ему на плечо свою руку.

– Ты изнемог, Марк?

Он сбросил ее руку, терзаясь угрызениями совести за обольщение этой женщины, но не в силах любить ее. Его кольнуло в сердце при ее прикосновении.

– Нет, я не изнемог, – возразил он и зашагал быстрее, собравши последние силы.

В темноте безлунной, ненастной ночи они пробирались сквозь чащу кустов по пустырям тибрского берега.

Вулкаций отчасти верил в колдовскую силу своей отвергнутой конкубины; он ненавидел Диркею и боялся ее; ему мерещилось в ужасе от ее близости, будто верхушки деревьев кивают с приветом колдунье, мерещились на их ветвях совы, вампиры, змеи. Он, наконец, остановился, выбившись из сил.