JК
Над Москвою небо чистое :: Семенихин Геннадий Александрович
Страница: 384 из 460Впереди открылась поляна смелким редким кустарником. Толкнувшись ногами о землю, Боркун упал на бок. Парашют проволок его несколько метров по земле. Сильными руками он быстро подтащил к себе угасающий шелковый купол, выдернул рычажок замка, освобождаясь от лямок. Парашют, сникший и покорный, обессиленно лег на сыроватую землю.
Боркун вскочил, испытывая боль в ступнях от толчка о землю. От шоссе с автоматами наперевес к нему бежали красноармейцы.
Он достал платок, отер с лица обильный пот и, размахивая руками, пошел им навстречу. Ноги ныли после этого напряженного боя, но осенний воздух показался необыкновенно чистым и почему-то слегка солоноватым.
Красноармейцы приблизились, он уже отчетливо различал их лица.
– Стой, руки вверх! – закричал один из них, вырываясь вперед.
Боркун насмешливо скользнул глазами по его худощавому лицу, с острыми, туго обтянутыми кожей скулами:
– Погодь, не шуми-ка, резвый. Я все-таки свой.
Красноармеец остановился, поднял автомат дулом кверху, успокоенным голосом крикнул своим товарищам:
– Ребята! Это наш. С «ястребка».
Они окружили его, и Боркун, увидев разгоряченные от бега «волнения юношеские лица, только теперь почувствовал, что он на земле, что он выстоял, остался живым после тяжелого, много раз сулившего смерть боя. И это ощущение жизни, победившей смерть, одарило его огромной радостью. Улыбка пробилась на посеревшем от усталости лице.
Василий чувствовал на себе восторженные взгляды.
Боркун вскочил, испытывая боль в ступнях от толчка о землю. От шоссе с автоматами наперевес к нему бежали красноармейцы.
Он достал платок, отер с лица обильный пот и, размахивая руками, пошел им навстречу. Ноги ныли после этого напряженного боя, но осенний воздух показался необыкновенно чистым и почему-то слегка солоноватым.
Красноармейцы приблизились, он уже отчетливо различал их лица.
– Стой, руки вверх! – закричал один из них, вырываясь вперед.
Боркун насмешливо скользнул глазами по его худощавому лицу, с острыми, туго обтянутыми кожей скулами:
– Погодь, не шуми-ка, резвый. Я все-таки свой.
Красноармеец остановился, поднял автомат дулом кверху, успокоенным голосом крикнул своим товарищам:
– Ребята! Это наш. С «ястребка».
Они окружили его, и Боркун, увидев разгоряченные от бега «волнения юношеские лица, только теперь почувствовал, что он на земле, что он выстоял, остался живым после тяжелого, много раз сулившего смерть боя. И это ощущение жизни, победившей смерть, одарило его огромной радостью. Улыбка пробилась на посеревшем от усталости лице.
Василий чувствовал на себе восторженные взгляды.