JК
Нана :: Золя Эмиль
Страница: 24 из 114Фошри узналДагнэ. Они обменялись рукопожатием.
– Что вы здесь делаете, дружище? – спросил журналист. – Прячетесь по углам? А ведь обычно в дни премьер вы из партера не выходите!
– Я курю, как видите, – ответил Дагнэ.
Тогда Фошри спросил, желая его смутить:
– Ну-с, какого вы мнения о дебютантке? В публике о ней отзываются не слишком одобрительно.
– Ну-да, – проворчал Дагнэ, – мужчины, которым она отказывала!
Этим и ограничилось его суждение о Нана. Ла Фалуаз перегнулся через перила и стал смотреть на бульвар. Напротив ярко светились окна отеля и клуба, а на тротуаре чернела людская масса, расположившаяся за столиками «Мадрид». Несмотря на поздний час, было очень людно: народ двигался медленно, из пассажа Жуфруа лился непрерывный человеческий поток; пешеходам приходилось ждать несколько минут, чтобы перейти улицу, – такой длинной была вереница экипажей.
– Ну и движение! Ну и шум! – повторял Ла Фалуаз; Париж все еще приводил его в изумление.
Раздался продолжительный звонок, фойе опустело. Из коридоров заторопились в зал. Занавес был уже поднят, а публика все еще входила группами, к величайшему неудовольствию уже усевшихся зрителей. Все занимали свои места с оживившимися лицами, готовые снова слушать со вниманием. Ла Фалуаз прежде всего взглянул на Гага и очень удивился, увидев возле нее высокого блондина, который незадолго перед тем был в ложе у Люси.
– Как зовут этого господина? – спросил он.
– Что вы здесь делаете, дружище? – спросил журналист. – Прячетесь по углам? А ведь обычно в дни премьер вы из партера не выходите!
– Я курю, как видите, – ответил Дагнэ.
Тогда Фошри спросил, желая его смутить:
– Ну-с, какого вы мнения о дебютантке? В публике о ней отзываются не слишком одобрительно.
– Ну-да, – проворчал Дагнэ, – мужчины, которым она отказывала!
Этим и ограничилось его суждение о Нана. Ла Фалуаз перегнулся через перила и стал смотреть на бульвар. Напротив ярко светились окна отеля и клуба, а на тротуаре чернела людская масса, расположившаяся за столиками «Мадрид». Несмотря на поздний час, было очень людно: народ двигался медленно, из пассажа Жуфруа лился непрерывный человеческий поток; пешеходам приходилось ждать несколько минут, чтобы перейти улицу, – такой длинной была вереница экипажей.
– Ну и движение! Ну и шум! – повторял Ла Фалуаз; Париж все еще приводил его в изумление.
Раздался продолжительный звонок, фойе опустело. Из коридоров заторопились в зал. Занавес был уже поднят, а публика все еще входила группами, к величайшему неудовольствию уже усевшихся зрителей. Все занимали свои места с оживившимися лицами, готовые снова слушать со вниманием. Ла Фалуаз прежде всего взглянул на Гага и очень удивился, увидев возле нее высокого блондина, который незадолго перед тем был в ложе у Люси.
– Как зовут этого господина? – спросил он.