JК
Нанкинский Христос :: Акутагава Рюноскэ
Страница: 3 из 16Но Цзинь-хуа, положив к нему на руку головку с иссиня-черными волосами, улыбнулась, как всегда, светлой улыбкой, обнажавшей ее мелкие, ровные зубки.
– Ведь если б я не занималась этим ремеслом, и отец и я, мы оба умерли бы с голоду.
– А твой отец – старик?
– Да… он уже с трудом держится на ногах.
– Однако… Разве ты не думаешь о том, что если будешь заниматься таким ремеслом, то не попадешь на небо?
– Нет. – Мельком взглянув на распятие, Цзиньхуа задумчиво произнесла: – Я думаю, что господин Христос на небе сам, наверное, понимает, что у меня на сердце. Иначе господин Христос был бы все равно что полицейский из участка в Яоцзякао.
Молодой японский турист улыбнулся. Он пошарил в карманах пиджака, вытащил пару нефритовых сережек и сам вдел их ей в уши.
– Эти сережки я купил, чтобы отвезти их в подарок в Японию, но дарю их тебе на память об этой ночи.
И действительно, с той ночи, как она впервые приняла гостя, Цзинь-хуа была спокойна в этой своей уверенности.
Однако месяц спустя эта набожная проститутка, к несчастью, заболела: у ней появились злокачественные сифилитические язвы. Услышав об этом, ее товарка Чэн Шань-ча посоветовала ей пить опийную водку, уверяя, что это унимает боль. Потом другая ее товарка – Мао Ин-чунь – с готовностью принесла ей остатки пилюль «гунланьвань» [1] и «цзялуми» [2] , которые она сама употребляла. Но, несмотря на то, что Цзинь-хуа сидела взаперти, не принимала гостей, здоровье ее почему-то нисколько не улучшалось.
– Ведь если б я не занималась этим ремеслом, и отец и я, мы оба умерли бы с голоду.
– А твой отец – старик?
– Да… он уже с трудом держится на ногах.
– Однако… Разве ты не думаешь о том, что если будешь заниматься таким ремеслом, то не попадешь на небо?
– Нет. – Мельком взглянув на распятие, Цзиньхуа задумчиво произнесла: – Я думаю, что господин Христос на небе сам, наверное, понимает, что у меня на сердце. Иначе господин Христос был бы все равно что полицейский из участка в Яоцзякао.
Молодой японский турист улыбнулся. Он пошарил в карманах пиджака, вытащил пару нефритовых сережек и сам вдел их ей в уши.
– Эти сережки я купил, чтобы отвезти их в подарок в Японию, но дарю их тебе на память об этой ночи.
И действительно, с той ночи, как она впервые приняла гостя, Цзинь-хуа была спокойна в этой своей уверенности.
Однако месяц спустя эта набожная проститутка, к несчастью, заболела: у ней появились злокачественные сифилитические язвы. Услышав об этом, ее товарка Чэн Шань-ча посоветовала ей пить опийную водку, уверяя, что это унимает боль. Потом другая ее товарка – Мао Ин-чунь – с готовностью принесла ей остатки пилюль «гунланьвань» [1] и «цзялуми» [2] , которые она сама употребляла. Но, несмотря на то, что Цзинь-хуа сидела взаперти, не принимала гостей, здоровье ее почему-то нисколько не улучшалось.