Наполеон Ноттингхильский   ::   Честертон Гилберт Кийт

В темноте раскатился глухой барабанный бой, и мощный хор мужских голосов завел:

Содрогнулся мир, и свет померк и погас,

Свет померк и погас в тот ночной, ненадежный час,

Когда враг вступал в Ноттинг-Хилл, погруженный в сон,

Накатил океанской волной и накрыл с головою он —

Мрак, спасительный мрак, когда враг был со всех сторон

И ратники Ноттинг-Хилла расслышали трубный глас,

И стала их знаменем эта черная мгла,

И прежде, чем стяг их поникнет, звезды сгорят дотла

Ибо в час, когда в Переулке послышалась вражья речь,

Когда рушилась крепость и преломился меч —

Почернела ночь и склубилась, точно Господень смерч —

Ратники Ноттинг-Хилла расслышали трубный глас [59]

Голоса затянули вторую строфу, но ее прервала суматоха и яростный вопль. Баркер выхватил кинжал и прыгнул с крыльца в темноту с кличем: «Южный Кенсингтон!»

Во мгновение ока заполненный народом переулок огласился проклятьями и лязгом оружия. Баркера отшвырнули назад, к витрине; он перехватил кинжал в левую руку, обнажил меч и кинулся на толпу, выкрикнув: «Мне вас не впервой рубить!» Кого-то он и правда зарубил или приколол: раздались крики, в полутьме засверкали ножи и мечи. Баркера снова оттеснили, но тут подоспел Бак. При нем не было оружия; в отличие от Баркера, который из чопорного фата стал фатом драчливым, он сделался мирным, осанистым бюргером. Но он разбил кулаком витрину лавки древностей, схватил самурайский меч и, восклицая «Кенсингтон! Кенсингтон!», кинулся на подмогу.

Меч Баркера сломался; он отмахивался кинжалом. Его сшибли с ног, но подбежавший Бак уложил нападающего, и Баркер снова вскочил с залитым кровью лицом.

Внезапно все крики перекрыл могучий голос; казалось, он слышался с небес. Но Бака, Баркера и короля испугало не это — они знали, что небеса пусты; страшней было то, что голос был им знаком, хотя они давно его не слышали.