Наполеон Ноттингхильский   ::   Честертон Гилберт Кийт

 — Каковы вести с Горы, овеянной сонмищем легенд? Что вы хотите донести до ушей своего короля? Я знаю: между вами и соприсутствующими нашими кузенами возникли распри — мне, королю, подобает их уладить. Ведь я нимало не сомневаюсь, да и не могу сомневаться, что ваша любовь ко мне не уступает их чувствам: она столь же нежная и столь же пылкая.

Мистер Бак скроил гримасу, Джеймс Баркер скривил ноздри; Уилсон захихикал, а лорд-мэр Западного Кенсингтона смущенно подхихикнул. Но по-прежнему ясно глядели огромные голубые глаза Уэйна, и его ломкий юношеский голос разнесся по палате.

— Я пришел к своему королю. И повергаю к его стопам единственное свое достояние — свой меч.

Он с размаху бросил меч к подножию трона и встал на одно колено. Воцарилась мертвая тишина.

— Извините, не понял, — тускло промолвил король.

— Сир, вы хорошо сказали, — ответствовал Адам Уэйн, — и речь ваша, как всегда, внятна сердцу: а сказали вы о том, что моя любовь к вам не уступает их чувствам. Невелика была бы моя любовь к вам, если бы она им уступала. Ибо я — наследник вашего замысла, дитя великой Хартии. Я отстаиваю права, дарованные Хартией, и клянусь вашей священной короной, что буду стоять насмерть.

Четыре лорд-мэра и король разом выпучили глаза. Потом Бак сказал скрипучим, насмешливым голосом:

— Это что, все с ума посходили?

Король вскочил на ноги, и глаза его сверкали.

— Да! — радостно воскликнул он. — Да, все посходили с ума, кроме Адама Уэйна и меня.