Наровчатская хроника, веденная Симоновского монастыря послушником Игнатием в лето 1919-е   ::   Федин Константин

- Как так - лазарет?

- Не каркай, - ответствовал комиссар, - ты где живешь, в чьем государстве? Разве тебе не известно, что вокруг деется? Почему ты до сего часу не в Красной армии, лодырь?

- По причине плоской ступни, - возразил я, - освобожден за негодностью. Однако верно ли вы говорите насчет лазарета?

- А тебе какое дело? На-ка, выпей, - сказал комиссар, наливая темной жидкости из четверти в стакан. - Не хочешь? Зря дорожишься, все одно к этому придешь.

Он перелил в рот, точно в воронку, содержимое стакана так, что я не заметил, чтобы он хоть раз глотнул, затем покачался немного, закусил огурцом и осипшим голосом продолжал:

- Не могу взять в толк, что за напиток. Прислали из губернии для борьбы с вредителем. Крепкий. Хотя по ночам сильно блюешь, но голову держит в тумане. Ты вот что, приходи завтра к Симфориану, поговорим. Я тебе и про лазарет скажу, и про председателя - лютый! А теперь - пошел! Мне надо ложиться, сейчас рвать начнет. Ступай, ступай!

Он вытолкал меня, и я очутился на огороде.

В виду наступившего ночного часа, я пошел не прямым путем, а по Главной улице. Проходя мимо флигеля, в котором жительствует новый председатель совета, я остановился у окна. Оно было завешено белой материей, сквозь занавесь светилась лампа, и я различил недвижную человеческую тень в комнате. Наровчат наполовину уже опочил. Только в тоске подвывали собаки, и хотя я по природе не боязлив, мне стало не по себе, перед лицом тени неизвестного человека на занавеси окна. Тут чей-то голос придушенно раздался за моею спиной:

- То-ва-рищ Игна-тий!

Я оглянулся. Никого подле меня или где-либо поодаль не было.