Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек   ::   Качановский Алоиз

— Зато я уверен, что все это было не так, — вздыхаю я. — Собственно, все уже ясно, за исключением одной-единственной вещи.

— А что именно не совпадает? — спрашивает Пумс.

— Лестница не совпадает. Кельнерша сказала, что черная говорила по телефону, что у нее украли лестницу. А между тем у нее украли совсем не лестницу. Не знаю, почему она говорила о лестнице. Эта лестница с самого начала сбила меня с толку.

— Так выходит, что «Черная лестница» здесь ни при чем? — спрашивает Пумс.

— Совершенно ни при чем.

— Получается, что господин Шмидт ни в чем не виновен? Это хорошо, он очень симпатичный.

— Невинный, как дитя, — говорю я. — Но я, впрочем, в действительности никогда и не верил в его вину. Я нес всякую околесицу, чтобы выиграть время,

— Вы прекрасно это проделали, — уверяет меня Пумс. — У меня просто мурашки по спине бегали, когда вы вот так, шаг за шагом, ступенька за ступенькой, доказывали ему, что он убийца.

— Что ты сказала? — вскрикиваю я, срываясь с кресла.

— Что был такой момент, когда я уже поверила, что это господин Шмидт убил, — говорит Пумс. — А что с вами случилось?

Я вынимаю из кармана лупу и фотографию, исследую фотографию еще раз. Буковки очень маленькие, но прочитать их можно.



18

Я поднимаю трубку телефона, набираю номер. Глухо отзывается: «Алло».

— Густав, — говорю я. — Ладно, не прерывай. Сначала послушай, что я тебе хочу рассказать, потом будешь говорить свое.