Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек   ::   Качановский Алоиз

Женав кухне, он за буфетом, и еще весь зал нужно обслужить — это не шутка.

— А когда был кельнер, чем вы занимались?

— Я была на кухне. Мыла посуду и выдавала порции через окошко…Я должна вам заплатить задаток? — говорит она смущенно.

— Заплатите, когда ваш Нусьо вам вернет, — говорю я (хотя понимаю, что надежда на это слабая). — А пока у вас есть возможность отплатить за услугу другим способом. Припомните что-нибудь о той даме в черном, которая вчера вечером звонила от вас.

— А я думала, что та дама ужинала, — говорит кельнерша.

— Может быть, и ужинала, но во всяком случае звонила она от вас, это точно. Мне очень важна любая информация о ней.

— Может быть, что-нибудь припомню, постараюсь, — говорит кельнерша. — Если бы я хоть знала, как эта дама выглядела…

В это мгновение двери кабинета распахиваются, Майка стоит у порога и в яростном нетерпении жестикулирует мне.

— Ну, вы подумайте, я зайду в бар попозже, — провожаю я кельнершу.

Вхожу в кабинет.

— Майка, будь ангелом и потерпи еще один звонок. Пумс, соедини меня с номером, записанным красным карандашом на стене у столика, пусть знает, что у меня есть секретарша.

Пумс срывается с кресла так азартно, что задевает этажерку, с которой с треском слетает гипсовая фигурка. Амур и Психея — прощальный подарок Нины. Фигурка вдребезги. Пумс издает стон отчаяния и бросается собирать осколки.