Наш добрый друг   ::   Полянкер Григорий Исаакович

Тяжело вздохнув, вытерев рукавом гимнастерки мокрую голову и обросшее рыжеватой щетиной лицо, он выругался в адрес трижды проклятых фрицев, которые сопровождали его таким страшным огнем, снял с себя термос, сумки, наполненные всяким съестным добром, автомат и воскликнул:

– Что, ребятушки, заждались кормильца? Коли ваша ласка, то извиняйте. Сами видели, какой сабантуй пруссаки учинили. Думал – хана! Но, слава богу, выкарабкался… А ну-ка, подавайте котелки, гостинцы вам притащил…

Он искренне сожалел, что не мог раньше к нам пробиться. Знал: все очень проголодались. Но что поделаешь, когда немцы не давали головы поднять.

Ребята стали готовить котелки, глядя, как старшина раскладывает свое немудреное хозяйство, открывает термос, и по траншее разносится вкуснейший дух борща.

А он, Михась, озабоченный своим хозяйством, ни на кого не глядя, достал черпак из сумки, пахучий хлеб, отстегнул фляги с «горючим» и сказал:

– Ну-ка, гвардейцы, подходите! И прошу не обижаться, что мой походный ресторан не прибыл своевременно… Подходите побыстрее с котелками и ешьте на здоровье! Побыстрее прошу вас… Мне еще надо пробраться в третий взвод. Там ребятки меня тоже заждались.

Обычно в таких случаях, когда приходил к нам старшина с обедом, поднималось оживление, слышался смех, разносились со всех сторон шутки, остроты, а теперь все молча, сосредоточенно смотрели на этого озабоченного человека. Никто не произнес ни единого слова.

Затаив дыхание, мы следили, как Михась быстро распределяет хлеб, сухари и другие вкусные вещи, как он ловко орудует черпаком, наливая в котелки ароматный, жирный борщ, как раскладывает мясо. Он подмигивал нам, что, мол, принес наркомовскую норму, наши законные сто граммов.

Но вы, вероятно, догадываетесь: не это нас теперь волновало.